нечто бредовое

[С у с л и к.]

новый фик. эээм... точнее старый. написала его давно. делюсь только сейчас. на мой взгляд, написано очень коряво... вот...

Название: Тут уж, как повезёт...
Фендом: Bleach
Автор: Суслик
Бета: очень требуется, а пока что Ворд.
Пейринг: Гриммджо/Ичиго, и намёки.
Жанр: Романтика, попытки юмора.
Размер: Мини
Рейтинг: PG-16, наверно..
Дисклеймер: Кубо – бог, я только взял, пояоил, опузатил и вернул на полочку.
Статус: Закончен
Предупреждение: ненормативная лексика, мужская беременность, ОССище!!, AU... ах, да, курсивом – это флешбек
Саммари: 1. Ичиго – злой, беременный аранкар под номером 0.
2. За исполнения желаний приходиться платить.
От автора: Писала, скорее, для себя, чем для кого-то. Планировала нечто длинное на энное количество глав, но получилось это безобразие.
Размещение: если вы собрались где-то размещать подобное – с шапочкой и предупредите.

ужаснуться

Все аранкары давно знают, каков Зеро Эспада в гневе. Напоминания о взбешённом Нулевом всё ещё отдаются в разных частях тела и сознания у каждого. Особенно у тех, кто не сразу может распознать состояние настроения самого сильного Эспады. И, либо они могут скрыться из поля зрения рыжей бестии сразу, либо ещё долго собирают конечности по замку, либо просто рассыпаются миллиардами духовных частиц – тут уж, как повезёт. А, так же, они знают, почему Зеро Эспада бывает в гневе...
Причина, собственно, сегодня в самом что ни на есть одухотворённом расположении духа, вдохновлено (и очень тихо) собирает пыль под кроватью в комнате Четвёртого. Сам Куатра не особо обращал внимание на личный пылесборник, так как являлся его лучшим другом. Прятался Секста у него часто, и очень часто по пустякам. На этот раз он чем-то разозлил (намеренно или случайно выяснять уже надоело) своего благоверного.
Благоверный же, битый час слонялся по коридорам Лас Ночес и сыпал проклятия на голубую голову “гребаной Шестёрки”, круша всё вокруг, сверкая карими глазищами не хуже медузы-горгоны. От рыжей бестии шарахались, услышав его страшное бурчание за два километра. Уж никому не хотелось попасть под горячую руку бывшего шинигами, тем более, чтобы об него почесали громадный Зангецу.

- И что ты на этот раз натворил? – меланхолично поинтересовался Улькиора в пустоту.
Пустота ответила ёрзаньем кровати и тихим голосом Гриммджо:
- Вместо того, чтобы готовить завтрак с ним, я отправил его в кроватку и попросил Нелл помочь...
- Хм... Мудак, что я ещё тебе могу сказать? Я бы на его месте давно бы вещички паковал.
- Так он и паковал. В третий раз уже за утро, между прочим! Ты разве не слышал, в четыре утра, какие истерики были? Нэ?
- Охохо, хорошо, что я натурал...
- Ха, тебе ещё и не такое предстоит! Если истеризм у рыжих в крови, то тебе повезло ещё меньше...
- Ну, я-то аранкар обходительный... добрый и заботливый...
Помолчали. Джагерджак под кроватью отчаянно чихнул. Всё-таки кот, как-никак, рецепторы обоняния пыль не переносят и так далее...
- Я вот никак в толк не возьму – продолжил Шифер, – ты его намеренно доводишь, или, правда, случайно?
- Да, ебаный в рот же! И ты тем же полем?! Как вы меня бесите все! Что этот розовый блядун, что ты, что Гин! Если к вам присоединятся Старк с Нойторой, я повешусь в лесу меносов!
- И всё же?
- Блядь, да не специально я!
Вдруг дверь комнаты с грохотом отлетела. В проёме стоял злой Ичиго. Глаза нездорово блестели, волосы встали дыбом, а в руке парень судорожно сжимал рукоять своего тесака.
- Я знал, что ты, сука, здесь! – выплюнул рыжик и... резко побледнев, героически рухнул на пол.
- Ей, Гримм, ему, походу сегодня хуёвей, чем обычно... – равнодушно прокомментировал Четвёртый. Матом любимец Айзена научился ругаться всё от того же Гриммджо, ибо по-другому общаться с Джагерджаком не получалось.
- Вот же блядство! – недовольный Секста выполз из-под кровати и бережно поднял любимую тушку на руки – что с ним, опять, а? – отчаянно.
- Ну, ясное дело же – токсикоз. С такой хернёй не шутят. Смотри, как бы ни родил раньше срока.
На этом дикие и безумные сцены не закончились. Мимо на ошалелой скорости пронёсся розово-белый вихрь. Чуть дальше от комнаты послышался визг тормозов, и голова Заэля с мрачно-злым выражением показалась в проёме. Восьмой растерянно пригладил волосы, смотря на пузатое бессознательное тело на руках у Гриммджо, и недовольно пробурчал:
- Я за этим идиотом по всему замку бегаю уже кучу времени! – в руке учёного загадочно блеснул шприц.
- Нахуя? – зашипел Шестой.
- Ты его как нашёл, вообще? – удивился Четвёртый
- По трупам. На дороге валяются все, кто не успел скрыться в скрюченных позах. Айзен-сама сказал, что если ты продолжишь доводить Ичи-куна – Октава повернулся к Шестому, поправляя очки – то Владыка лично покромсает тебя на салат, если по вине твоего благоверного пострадает ещё хотя бы один аранкар!
- Я не виноват, что этот псих срывает на всех зло.
- Конечно, ты же прячешься, трусливый ублюдок!
- Кстати, ты так и не ответил: нахуя искал мою ягодку? – Джагерджак уже не шипел, он рычал, неосознанно прижимая Куросаки к себе.
- Укол витаминный сделать...
- Так делай, пока он не очнулся, и вали нахуй!
После ежедневной процедуры Гранц со спокойной душой и чистой совестью удалился: приказ Айзена-сама, заключающийся в присмотре за беременной барышней, на сегодня он выполнил.
Гриммджо же, извинился пред Улькиорой, поставил дверь на место и унёс Ичиго к себе.
Вообще-то, он действительно не специально его доводил. По крайней мере, сейчас...

Недавно Гриммджо бы не поверил, если бы ему сказали, что он будет беспокоиться об этом рыжем придурке. Он бы размазал по стенке нахала, сказавшего ему, что он будет бережно сжимать в объятиях хрупкое тело, мягко перебирать солнечные рыжие волосы и... ждать когда это недоразумение родит ему ребёнка. Да, несомненно, тогда Джагерджак так бы и сделал. Но сейчас...
Он помнил, как ненавидел этого парня, как желал его смерти от собственной руки... Он помнил тот момент, когда ненависть превратилась в одержимость. Когда жгучая злоба окутывала всё естество, мешая думать, заставляя раз за разом бегать в мир живых и вызывать на бой этого идиота.
Одержимость вскоре превратилась в привязанность. “Гадкое ебаное чувство” сказал он тогда Шиферу. Оно заставляло сердце пропускать удары или бешено стучать в присутствии парня. Он тогда не осознавал всей силы привязанности, а Улькиора только качал головой. И молчал.
Он всегда молчал. Всегда, когда Гриммджо врывался в его комнату, чуть ли не срывая дверь с петель, и плевался ядом в адрес рыжего шинигами.
А ночью...
Ночью, ворочаясь с боку на бок, Шестой боялся засыпать. Потому что во сне приходило наваждение - его личный кошмар. Такой тягуче-сладкий, плавно движущийся на встречу, податливо выгибающийся и шепчущий его имя кошмар. Такой рыжий и страстный, пахнущий клубникой и солнцем.
Утро же встречало злого, не выспавшегося, не надрочившегося Гриммджо, клянущегося уничтожить этого проклятого шинигами, чтобы вместе с ним уничтожить это чувство.
Тогда Джагерджак ещё не знал, во что выльется эта его “гадкая ебаная” привязанность...

***************
- Я собираюсь это сделать – решительно.
- Что сделать – шокировано, заинтересованно, но, не отвлекаясь от книги.
- Трахнуть этого ублюдка! Сломать, растоптать, унизить... – злобно рыча, выплёвывая каждое слово.
- Я тебе поражаюсь – спокойно, упорно не отрываясь от чтения, хотя и понимая, что читает одну и ту же строчку раз за радом. Голос всё-таки чуть дрогнул.
- А что, собственно, не так, блядь? – раздражённо, пиная стену.
- Сам ты блядь – весомо, всё же переводя взгляд на нервного собеседника – если любишь, так и скажи, зачем хуйней заниматься?
- Что за... – заклинило на полуслове. Он дёрнулся, как от удара и гневно зашипел – я его не люблю. Просто х...хочу.
- Ага... – опять возвращаясь к книге. С ним спорить бесполезно, пусть делает, то, что хочет, мать его...

Сам же Куатра страдал от импульсивного Сексты больше всех. Хотя, жаловаться не получалось. Он сам захотел стать ему другом. И за эту дружбу он готов был бороться, выслушивать терзания запутавшегося зверя и смотреть, как монстр медленно, но верно, становится человеком...
Но Четвёртый даже представить себе не мог, что будет дальше. Насколько далеко зайдёт его друг, чтобы получить желаемое...
Когда многострадальный временный шинигами с ноги открыл двери в тронный зал, где заседала Эспада, во главе с Айзеном, и сказал, что отныне хочет стать одним из них, Гриммджо свихнулся окончательно и бесповоротно...
Стащил у Заэля какой-то наркотик, при этом изрядно поработав извилинами, чтобы найти описание действия сего продукта. Нашёл в записях именно то, что нужно. Утром пробрался на кухню, где Нулёвой на пару с бывшей Третьей готовил кушанья для Эспады и добавил наркоту в стакан с кофе, который Ичиго сделал лично для себя. Джагерджак не боялся, что кто-нибудь другой выпьет сей напиток, ведь во всей Эспаде кофе пил только Куросаки. Тем более, Секста прекрасно знал, что любимая кружка Зеро именно эта: в форме клубнички. Знал он об этом от распускающих сплетни нумеросов, у которых образ хмурящегося кровожадного психа Нулевого никак не вязался с милой ягодной кружечкой. После пары смешков слабые аранкары давились собственной кровью в мусорной яме Лас Ночес, а побелевший от злости Ичиго орал, размахивая Зангецу, что эту кружку ему подарила мама.
Потом, после заседания, которое с прибытием Куросаки окрасилось в яркие краски и вкусные запахи, он потащил опьянённого наркотой Нулевого в свои покои...

У Ичиго сильно кружилась голова. Заседание окончилось пять минут назад, и он чувствовал небывалую усталость, место, положенной, после кофе, бодрости. По пути к своим покоям Куросаки был перехвачен Гриммджо с вопросом о его самочувствии. После чего был “в лечебных” целях утащен последним в комнату. Какие цели преследовал Шестой, Нулевому понять не удалось, в силу наркотического опьянения, из-за чего бывший шинигами и был оттраханным по полной программе.
И надо ли говорить о том, что наутро Ичиго ничего не помнил. Ну, как, естественно, он смутно осознавал, что ему приснился какой-то сон, о содержании которого можно было судить по мокрым (по вполне понятным причинам) трусам и покрывавшему всё тело слою пота. Точное содержание сего сна вспоминалось с трудом, но всё же несло в себе некий намёк на одного взбалмошного наглого кошака.
Куросаки не помнил ничего из произошедшего. Разве что некоторые картины, которые, как эму казалось, были страшным сном. Находиться теперь рядом с Гриммджо было невыносимо. Ичиго краснел, заикался и старался в считанные секунды ретироваться подальше от Шестого. Ему было жутко стыдно за такие сны.

Что до Джагерджака, то тут дела обстояли куда хуже. Он прекрасно знал, что действие наркотика направлено на полное отключение разума, удивительную сговорчивость и страсть. В последнем он убедился настолько красочно, как в его же собственных снах не снилось. Шестой постоянно вспоминал это сильное, но хрупкое, выгибающееся в экстазе тело, это сбивчивое горячее дыхание, эти полустоны, полувсхлипы, заставляющие собственное дыхание сбиваться, а сердце замирать. Он вспоминал нежные поцелуи, рваное дыхание и хриплый голос, просящий “Еще”... И он давал ему всё больше и больше, чтобы услышать тихое, на выдохе “Гриммджо” и кончить через секунду после мальчишки.
Всё это было сродни безумию. Гриммджо думал, пройдёт, но ошибался. Теперь он ещё больше хотел этого паренька, но... Но больше не мог себе этого позволить. Тем более, что наркота стирала память о произошедшем и все возможные следы. Так же Улькиора вправил мозг незадачливому насильнику, и Джагерджак постарался забыть об этом, как об одном из своих снов.
А позже, оказалось, что он не прочитал о побочных действиях данного препарата...
__
Прошло около месяца после совершенного Шестым злодеяния. Все более-менее успокоились, и жизнь вошла в обычную колею. И всё-то было хорошо до определённого момента...
Нулевой как раз закончил готовить завтрак, как почувствовал тошноту. Причём достаточно сильную. Голова закружилась, и парень, схватившись за живот, подбежал к раковине. После случившегося Ичиго с отвращением подумал о том, что продукты, скорое всего, были несвежими, но всё же, подал блюда к столу, не пропадать же добру, да и не одному же ему блевать после сей стряпни. Готовил Ичиго, в принципе отлично, его, ведь Юзу научила. Он мог из любой отравы состряпать такое блюдо, что не пальцы отгрызёшь – руку по локоть откусишь! Поэтому не особо беспокоился за желудки Эспады. Странную тошноту и головокружение он, после некоторых размышлений, списал на недосып.
Торжественно выкатив из кухни тележку с подносами, Куросаки направился в тронный зал, где уже должны были собраться сильнейшие аранкары. Данных в зале насчиталось не так много, поскольку добрая половина была отправлена на миссии. Ичиго, конечно, не обязывали готовить еду, но то, что обычно ели аранкары никак не вязалось с тем, к чему привык бывший шинигами. А отвратный чай Айзена, так вообще не в какие ворота... В общем, отважный рыжик взялся кормить несамостоятельных собратьев. Готовить он любил, а того, кому стряпня не нравилась, или же тех, кто по данному поводу пытался возмутиться, отправлял в мусорное ведро, мелко нарезанными или же сложенными втрое, тут уж, как повезёт. Он вообще не любил, когда критиковали его действия. А когда одобряли, но всё равно критиковали намеренно, тем более не любил. Гриммджо с Нойторой об этом хорошо знают, ага...
Итак, завтрак был подан, стол красиво сервирован, и вообще всё было очень мило и приятно: Куросаки со стараниями в еде иногда перебарщивал, прямо, как примерная домохозяйка. Все уже приступили к трапезе, как вдруг, сам повар рухнул бесчувственным телом на пол...
Гриммджо удивлённо посмотрел на лежащее без сознания тело, обвёл взглядом присутствующих и задал вполне логичный в данной ситуации вопрос:
- Эмм... парни, ему помогать кто-нибудь собирается, или нет?
Шокировало всех больше не состояние Нулевого, а то, что Шестой произнёс фразу спокойно и без мата. Данный аргумент пробрал всех. Заэль, как единственный врач, подошел к телу, проверил пульс и выдал:
- Сердцебиение учащённое. Гриммджо, отнеси его в мою лабораторию.
- А почему... – начал было возражать кошак, но Улькиора его перебил, явно догадываясь, в чём дело:
- Да, Гриммджо, отнеси сам.
Тело было погружено и отправлено из зала заседаний под аккомпанемент рычания средства переноски.
В лаборатории Гранц измерил многострадальному давление, нахмурился, измерил ещё раз. После чего достал, собственноручно воссозданный, ультразвук и принялся за обследование. То, что показал ему экран, попахивало Нобелевской Премией, как минимум. Он проверил всё ещё два раза, чтобы убедиться, что ему это не мерещится.
- Бывает же...
- Что там, нахуй?
- Ммм... подожди ещё пару минут...
- Да, бля, я не вызывался добровольно сидеть тут с вами!!
- Уж посиди, будь добр.
- А не пошёл бы ты...
- А это что ещё такое?! – воплю Восьмого позавидовал бы даже Менос Гранде – куда делся пузырёк с экспериментальной жидкостью из десятого шкафчика?! – возмущённо спросил Гранц у своих фракций. Фракции запрыгали, наперебой вещая, что не знают и ничего не трогали.
Гриммджо подозрительно взволнованно заёрзал на стуле.
- Что у тебя, блядь, случилось?
- Пропал единственный образец наркотика, который Айзен-сама велел мне сделать для допроса пленных. Ну, на всякий случай... Он был недоработан ещё и не все побочные действия не были устранены... – растерянно объяснил Заэль. Видимо, ему не очень улыбалась перспектива воссоздания этого образца, вспоминая, сколько времени он на него потратил...
- А что за образец-то? – кошак вёл себя ну очень странно, хотя учёный не обращал внимания на его поведение.
- Я же сказал уже! – раздражённо – хотел найти тест на выявление беременности. Он должен был лежать там же, рядом, и обнаружил, что наркотика нету... – Октава был явно обескуражен пропажей. Фракция точно не трогали его пробирки, тогда кто же мог? Это же недоработанный образец, мало ли...
Гранц ходил по лаборатории взад вперёд, пытаясь найти пробирку - вдруг закатилась куда...
- Срань господня! Зачем тебе тесты на беременность?!
- Это не мне... меня Неллиэл просила сделать, чтоб подстраховаться, в случае чего... Ну, ты понимаешь...
- Понимаю – Секста задумчиво поскрёб подбородок, вспоминая Нойтору и его девушку...– А сейчас-то тебе эта хренотень нафига?
- А... Да Ичиго беременный, кажется...
Гробовая тишина, воцарившаяся в помещении, нарушалась только шебуршанием Заэля.
- Да где же оно, чёрт...- Гранц посмотрел на Гриммджо, желая попросить его помочь, но... - Эй, ты чего?
Шестой сидел с выпученными глазами и нервно хватал ртом воздух.
- Тебе плохо, что ли?! – учёный смачно хлопнул кота по спине, заставив того подавиться собственным вздохом.
- Что ты сказал? – откашлявшись, подозрительно спокойно переспросил Джагерджак.
- Что Ичи-кун беременный, а что?
- То есть как беременный?
- Ну, откуда я знаю... – Заэль всё ещё подозрительно косился на Сексту. И тут его осенило – так это ты?!
- Что, я? – испуганно попятившись к двери.
- Это ты спёр наркотик и применил его на Куросаки-куне, чтобы... Ками, да ты гребаный извращенец и насильник!
- Эй, эй, полегче, я же ничего такого не сделал...
- Ничего такого? Ничего такого?!! Да ты хоть понимаешь, сколько времени я потратил на его создание?! Ты хоть понимаешь... Ками, да кому я объясняю, конечно, ты ничего не понимаешь! Эгоистичный ублюдок! – Гранц истерично размахивал руками и плевался ядом в адрес голубых извращенцев.
- Ну, зато у тебя теперь имеется беременный мужик – осторожно напомнил вышеозначенный голубой извращенец, ожидая смягчения ругани.
Но не вышло...
- Ха! Твою мать, разгребать сам будешь, сука! Он сейчас ещё и очнется, и беги, беги, ублюдок, потому что держать его я не буду!! – и как же надо было вывести манерного розового мальчика, чтобы он начал ругаться матом. Джагерджак понял, что на этот раз не прокатит...
И как раз, в подтверждение слов Заэля, бесчувственная тушка шевельнулась. Рыжее чудо распахнуло карамельные глазищи и удивлённо ими захлопало, поднимаясь с кровати и вопросительно осматривая Октаву и Сексту. Маниакально-убийственный взгляд первого и влюблено-испуганный взгляд второго убивали. А ещё настораживали. Но об этом подумать Куросаки не успел. Побледневшего парня вырвало прямо в заботливо подставленный Гранцом тазик. Глова опять закружилась.
- Что случилось? – отдышавшись, спросил Ичиго.
Восьмой перевёл злобный взгляд на Гриммджо, который отрицательно замотал головой, умоляюще смотря на розовою бестию.
- Ничего плохого, Ичи-кун, просто ты беременный – ласково ответил учёный, скалясь, не хуже самого Джагерджака.
- Э? – Нулевого заклинило – то есть как? Вы что, стебётесь?
- Отнюдь...
- Эм... Кхе... В смысле... Ммм... Как я могу быть беременным, если я... ммм... девственник...? – Зеро отчаянно краснел. Он никак не мог понять стоит подыгрывать этим двум шутникам, или всё же стоит возмутиться.
Гриммджо как-то подозрительно отвёл взгляд. Куросаки проследил это действие и взорвался:
- Да, блядь, мне кто-нибудь объяснит, какого хера тут происходит?!!
- Хм... не нервничай, Ичи-кун, тебе вредно это...
- Да пошли вы нахуй, оба!
- Так нахуй идти или рассказывать, определись уж, придурок!
- Я тебе сейчас по голубой башке вмажу, сука...
- Тихо, тихо, мальчики, не ссорьтесь.
- И тебе за компанию! Рассказывай, мать твою!!
- Ну, видишь ли, Ичи-кун, когда-то давно... – красочно начал Заэль, доставая свою книжку, где записывал составляющие препаратов, что создавал – Айзен-сама попросил меня...
- Сразу к делу, блядь!
- Хорошо-хорошо, ты только успокойся. На вот, смотри – Восьмой торжественно вручил Нулевому страницу с описанием того самого наркотика – только сноску не забудь прочесть. А вы – обращаясь к фракции – дверь закройте, чтобы голубой ублюдок не свалил. Фракция радостно кинулись к двери, попутно усаживая Гриммджо обратно на стульчик.
- Так... ага... сноску, говоришь... Побочные действия: кашель, удушье, беременность... Срань какая! И что?
- В общем, Гриммджо стырил у меня эту наркоту и подмешал тебе... Куда ты ему подмешал?
- В кофе – буркнул со стула Шестой.
- В кофе... Что? Да ты совсем спятил, что ли?! – разразился новой порцией ругательств Гранц – оно же усиливает действие! Сука, ну спросил бы или прочитал внимательнее, в конце-то концов! Ты же убить его мог!
- Заткнись, и без тебя тошно...
- Тошно ему! – последний раз взвизгнул Заэль и затих, перебиваемый странным потрескиванием.
Это Ичиго формировал в руке серо. Чёлка скрывала выражение глаз, но аура, окутывающая тело мальчишки, компенсировало этот недостаток:
- То есть ты, голубая эгоистичная тварь, воспользовался моей слабостью и... Блядь же такая! Я думал, что вообще крыша поехала, раз такая пошлятина снится, ан нет, мать твою! Это ты всё, ты!!! Насильник херов, думаешь только о себе!...
Нулевой ещё много чего орал, делая серо в руке больше и сильнее. От неминуемой смерти, уже заикающегося Гриммджо, да и многострадальную лабораторию, спасло только то, что Ичиго сильно переволновался и опять рухнул в обморок.
__
Айзен величественно восседал на троне, потягивая, заваренный Ичиго, чай и прислушивался к звукам в коридоре. Взбешённый злой Куросаки носился за Гриммджо, браво матерясь (и где только научился?) и размахивая Зангецу. Шестой мужественно улепётывал от разгневанной беременной особы, попутно клялся ему в любви, прося извинения и уворачиваясь от тесака. Улькиора устало вздыхал, стоя рядом с троном и ожидая указаний от Владыки.
- Как ты думаешь, мой дорогой Шифер, стоит ли остановить их?
- Даже не знаю – пожал плечами Четвёртый – Я слышал, как Ичиго собирался выпустить своего Пустого.
- Это чревато... скажи мне, я зря их поженил?
- Не мне критиковать Ваши действия, Айзен-сама, но... позвольте заметить, что это было безрассудно и очень глупо. Хотя и не лишено смысла. Гриммджо должен научиться отвечать за свои поступки и ценить то, что ему дорого.
- И ты за него не переживаешь?
- Нет, ему главное продержаться, пока Ичиго-кун не отключится снова.
В подтверждение слов Шифера, в коридоре всё стихло.
- Вот и момент, не хотите оценить?
- Пожалуй...
Две головы высунулись из тронного зала. Из клубов пыли вышла мрачная фигура, заботливо держащая на руках тело.
- Милый мой, ну разве можно так перетруждаться? – заботливо спросил Гриммджо.
Тело грязно ругнулось, приходя в себя и хватаясь руками за шею своего мужа.
- Это всё из-за тебя – всхлипнул Ичиго – ты всегда делаешь только то, что хочешь...
- Ну, ведь если бы я этого не сделал, мы бы сейчас не были вместе...
Настало подозрительное затишье, и в шею Шестому одарило слабое, но чувственное серо. От неожиданности Гриммджо выронил свою ношу и отскочил, оглядываясь. Ноша же, воспользовавшись замешательством врага, достала из-за спины громадный тесак, сразу переходя в режим “убью, сука, нахер”, а попросту в банкай, и замахнулась на ошарашенного Джагерджака.
- Да если бы не ты... Да если бы не ты, тварь, я бы сейчас не блевал каждые полчаса и не падал бы в обмороки!! Я бы не срывался по пустякам и был бы девственником! Я бы был нормальным семнадцатилетним парнем, а не беременной бабёнкой, замужем за эгоистичным насильником и педофилом!
- Тебе так нравилось быть девственником, любимый?
- Ааааа! Сука! Ну, держись, мерзкий грязный аранкарчик!
Улькиора и Айзен проводили парочку мрачными взглядами. Синхронно хмыкнули и, тяжело вздохнув, посочувствовали не в меру шутливому Сексте. Четвёртый, правда, вздохнул куда печальнее – ему как-никак потом замок восстанавливать...
***************

Гриммджо укрыл Ичиго одеялом и, нежно чмокнув рыжую макушку, пошёл делать благоверному успокоительный чай.
Сейчас Секста Эспада был счастлив как никогда. Он наконец-то заполучил рыжего мальчика в своё личное пользование и радовался, как маленький ребёнок новенькой игрушке. Хотя, он уже сам понимал, хоть и не показывал, что Куросаки был для него больше, чем просто игрушкой. Да, пусть рыжик его и люто ненавидит после того случая (и за шесть месяцев ничего не изменилось), но он точно знает, что Ичиго тоже не может без него. Да, определённо, клубничка может ворчать, срываться, орать, материться, размахивать мечом. Он вообще всё что угодно может делать, но Шестой чувствовал – Ичиго любит его. Хоть и самому себе в этом не признаётся. Причём не признаётся с каким-то маниакальным упорством. Но Гриммджо решил для себя, что добьется хоть чего-то от парня, кроме ненависти. Либо Нулевой ему признается, либо убьёт. Тут уж, как повезёт.

Несомненно, после превращения в аранкара, Куросаки изменился. Это было видно сразу. Стал более кровожадным, что ли... Теперь парень мог убить, не задумываясь, а помимо банкая у него была стандартная рессурексион-форма в три этапа. Поэтому, наверно, на бледной коже шеи красовался готический ноль. Что же касалось дыры в груди, тут отдельная история. Первоначально она была диаметром чуть большим, чем у Улькиоры, но такой же чёрной бездной. После поглощения нескольких человеческих душ, которые попались им в мире живых, когда они ходили на миссию по закупке продуктов в супермаркете, отличительная черта пустых сильно изменилась. Гриммджо тогда подумал, что Ичиго не станет этого делать. Но, парень не только поглотил души, но и убил потом нескольких шинигами, выпивая их реацу. Теперь в груди у Нулевого была такая же сквозная дыра, как у самого Шестого в животе, правда меньшим диаметром. Хотя, Ичиго остался всё тем же милым мальчишкой, и даже эта пустота не уничтожила его человеческих качеств. Именно поэтому, наверно, он и был самым сильным в Эспаде.
Ну, а Джагерджак всё же был счастлив... До покалывания кончиков пальцев, до болезненного замирания сердца, до головокружительного тепла, которое охватывало тело, когда рыжее недоразумение было в его объятиях.

Когда Гриммджо вернулся в комнату с подносом, Ичиго уже пришёл в себя.
- Ичи, я тебе чай принёс и шоколадку.
- Угу...
- Как ты себя чувствуешь? – Джагерджак попытался потрогать лоб, но был остановлен тяжёлым взглядом.
- Нормально. Не трогай меня.
- Ты всё ещё злишься? Ну, прекращай, тебе же нельзя волноваться – всё же проверяя температуру, но на этот раз губами и поглаживая кругленький животик.
- Руки от меня убрал, пока я тебе их в задницу не засунул – на пределе спокойствия прошипел Куросаки.
- Шалунишка – чмокнул в губы – ягодка... – договорить ему не дали, разбив чашку прям о голубую голову.
- Предупреждал... Вон пошёл отсюда!
- Всё, всё, ладно, только чай новый тебе принесу. Или может ещё чего?
- Нахуй свали!
- Ладно, ладно, отдыхай – дверь за Шестым аккуратно закрылась.
Ичиго тяжело вздохнул и прикрыл глаза. Как же его всё достало. Особенно этот не в меру заботливый голубой ублюдок. Этот новый образ ну никак не вязался с диким и своенравным Секстой, но навязывался им же самим бедному беременному каждый день. Жутко хотелось кого-то убить за такие издевательства, но этот кто-то умел загладить свою вину. И притом, как загладить! В первые месяцы Нулевой не высыпался из-за пылкого соседа по койке. Потом он осторожно, напомнил о том, что он, вроде как, беременный. После напоминаний Лас Ночес восстанавливали долго и упорно, под ворчания Улькиоры, которые ну никак не способствовали ускорению процесса. После этого Гриммджо его не трогал, разве что обнимал и нежно целовал. А эта нежность, так же не вяжущаяся с Шестым, хоть и заставляла сердце плавиться, но всё же жгуче бесила.
По правде сказать, бесило его в последнее время практически всё. От запрещения готовить, до этой грёбаной нежности. Каждая мелочь вызывала какие-либо эмоции: от яркой радости, до разрушительного гнева, тут уж как повезёт. И это раздражало больше всего. Ему нравилось только такое тягучее спокойствие, как сейчас. Ничего не отвлекает, ничего не раздражает, как будто все эмоции разом выкачали. Он, конечно, понимал, что это всё сказывается беременность, но старался не думать о своём плачевном состоянии.
Как девушка, ей богу... Но, с другой стороны, Ичиго боялся. Боялся факта, что в его животе растёт жизнь. Это было так аморально и угнетающе, что он старался просто принимать это как данность. Ещё его беременное сознание мучили вполне логичные в данной ситуации вопросы: а как это будет, кто родиться мальчик или девочка, и будет ли это человек вообще. Перспектива родить какого-нибудь котёнка в полосатой броне новоиспеченной мамаше не улыбалась. Осознание того, что рожать, как ни крути (не истери и мечом не размахивай), придётся, оптимизма добавляло мало. Но зато компенсировало злостью и ненавистью к Гриммджо.
Вышеозначенный же тихо пробрался комнату, ставя кружку с чаем на прикроватный столик и так же бесшумно и незаметно удаляясь. Но его остановил мягкий, усталый голос:
- Гримм, останься, пожалуйста, мне холодно...
Джагерджак быстро скинул куртку и забрался под одеяло к любимой ягодке, притягивая того к себе и целуя в висок. Ичиго уткнулся ему в плечо и моментально заснул. Улыбку, играющую на лице Сексты, он так и не увидел...

Ичиго проснулся в тёплых объятиях. Удивлённо поморщился от того, что эти самые объятия уже не так бесили, как раньше. Потянулся. Вставать не хотелось. Но хотелось жрать, а ещё блевать. И, желательно, побыстрее.
- Гриммджо, я хочу фруктов.
- Ммм... – промычало, рядом лежащее тело и перевернулось на другой бок, накрываясь одеялом с головой.
Куросаки даже онемел от такой наглости. Секунда, и Джагерджака придавило к кровати волной чёрной реацу. А ещё через секунду, проснувшийся Шестой, едва успел отодвинуться от, вошедшего в кровать, в паре сантиметров от его лица, Зангецу.
- Я не ясно выразился, что ли?! Живо поднял жопу и принёс мне тазик, фруктов и минералки без газа.
Секста вздохнул, отжался пару раз от кровати, встал, накинув куртку, и направился к двери, прокручивая в голове весь список.
- Да, и кровать не забудь починить – догнал его у двери расстроенный голос. Гриммджо опять тяжело вздохнул.
Когда с утренней тошнотой было покончено, а Нулевой радостно уплетал фрукты, Гриммджо опять устало опустился на кровать.
- Будешь ягодку? – Ичиго ткнул ему в губы вишенкой.
- Что-то ты сегодня добрый – настороженно спросил Шестой, принимая предложенное лакомство.
- Настроение хорошее. Хотя, знаешь... – Куросаки вмиг стал серьёзным – у меня предчувствие плохое. А ещё тошнит сильнее, чем обычно... Кажется, переволновался...
- Не мудрено... – Джагерджак погладил круглый животик – интересно, кто у нас будет, мальчик или девочка...
- Мне тоже... Дай Ками, чтобы не какой-нибудь кошак-переросток с характером Хичиго.
- С чьим характером?
- Ну, моего Пустого.
- Ааааа... этого психа, на которого ты стал подозрительно похож после превращения.
- Зангецу лежит рядом, не забывай.
- Я молчал.
Гриммджо меланхолично поглаживал благоверному пузо, как вдруг в сознании зажглась искорка чужой реацу. Красная, жгучая, как и её обладатель. Рядом с ней обнаружились ещё три.
- А они что здесь забыли?! – встрепенулся Ичиго
- Хм..., может они хотят вернуть Орихиме-чан? – лениво предположил Джагерджак, не отвлекаясь от своего занятия.
- Ага, так она и вернулась... Пойду, устрою им, мама не горюй! – Злобно прошипел Нулевой, от чего у Шестого мурашки пошли по коже.
- И ты уверен, что справишься... Эх, лежи уж, женушка, я сам – решительно, приподнимаясь с кровати.
- Нет, ты лежи. Мне они ничего не сделают, а вот ты схлопочешь по тупой голубой башке.
- Ты волнуешься за меня? – ехидно.
- Нет! Просто, кому я тогда ребёнка рожать буду... – моментально покраснел беременный – короче, я мигом. А ты лучше доложи ситуацию Айзену-сама.
- С тобой точно все будет нормально? – обеспокоенно.
- Угу – краснея и целуя голубую макушку – я справлюсь.
Гриммджо ошалело смотрел на закрывшуюся за любимым, дверь, не понимая, что сейчас произошло. Ичиго поцеловал его? Быть того не может... Или это он, в силу привычки, спутал поцелуй с ударом, например? Или всё же это был поцелуй? Одухотворённый сей мыслью Секста, блистая, как начищенный медный таз, на крыльях любви, попросту в сонидо, полетел к Владыке.

Шинигами растерянно огляделись. Ренджи почему-то было зябко. Не то, чтобы он не хотел спасти Иноэ, но, перспектива встретиться здесь с Ичиго не нравилась лейтенанту ни капли. Рукия так же заметно поёжилась, кутаясь в накидку. Исида решительно поправил очки, отряхнувшись от песка. Было сразу видно – квинси готов перерыть всю пустыню, чтобы найти подругу. И только Чад был невозмутим, как гора. Правда, только с виду.
- Ну, что, ребята, готовы? – все вчетвером синхронно кивнули и двинулись к Лас Ночес...

Они были на полпути к замку, как дорогу им преградила мощнейшая волна, до боли знакомой реацу.
- Блядь – расстроенно выдохнул Ренджи.
- Сам ты блядь. Я всего лишь Зеро Эспада Куросаки Ичиго.
- Надо же... ягодка сменила представительную речь! – взвизгнул Исида.
Когда команда спасателей увидела Нулевого во всей красе, рты их поздоровались с песочком.
- А... эээ...
- Воздержись от комментариев, Рукия – спокойно перебил Куросаки, отводя взгляд, от разглядывающих его живот бывших друзей.
- Что с тобой случилось? – поинтересовался Чад, первым приходя в себя.
- Это вас не касается – отрезал Куросаки.
- Хм... а я, кажется, догадываюсь, ребята – поправил очки квинси – ну что Ичиго, какого тебе быть подстилкой для аранкаров?
- А ты ничуть не изменился, я погляжу – не менее ехидно отозвался Нулевой – когда дело доходит до оскорблений, твой рот не закрывается – и, ухмыльнувшись, добавил – или же данный феномен в силу привычки?
- Какая же ты сука, Куросаки!
- Что, правда глаза режет?
- Ничего подобного!!!
- А что ж ты тогда так реагируешь?
- Довольно! – оклемался Ренджи, всё же отрывая взгляд от круглого живота, скользя по фигуре вверх, к глазам, по пути отмечая кольцо на безымянном пальце – мы сюда пришли не для того, чтобы препираться с тобой.
- А для чего же, позволь узнать?
- Мы пришли за Орихиме! Уж не знаю, что вы, аранкары тут затеяли, но мы собираемся её забрать!
- Как мужественно, мой дорогой Ренджи – Ичиго почти нежно сверкнул глазами. Абараи даже передёрнуло от этого ласкового тона – а вы её спросили, чего она хочет?
- Уж я явно не сидеть в вашей дыре – откликнулась Рукия, всё ещё рассматривая бывшего друга. Живот напрягал.
- Ты так в этом уверена? – Куросаки сочился ехидой добротой и почти искренним удивлением – ей, знаешь ли, и здесь очень отлично, замуж, вот, собирается...
- За кого? – истерично спросил Исида.
- За Улькиору-куна, конечно! Или ты, Урю, рассчитывал, что она кинется в твои спасительные объятия?
- Ты сейчас договоришься, ублюдок... – прошипел квинси, делая шаг навстречу Нулевому.
Его остановил Ренджи:
- Подожди, его нельзя сейчас трогать.
- Почему это?
- Ах, моя милая обезьянка заботится о моём самочувствии, как это мило! – восхитился Куросаки, складывая ладошки и умилительно подкладывая их под щёку.
- Ты так изменился...
- Нет, блядь, я просто беременный! Неужели не понятно, что из-за ёбаных гормонов, я ещё не покромсал вас на духовные частицы – взорвался Ичиго. Вся напускная весёлость пропала... Так же бесследно улетучилось спокойствие. Живот неприятно скрутило - чёрт... – он схватился за живот, болезненно морщась – ублюдки, я только успокоился сегодня, а вам надо было обязательно вломиться сюда именно сегодня... – гнев сменился слезами. Ичиго захныкал, садясь на песочек.
- Тебя вообще сюда никто не звал – меланхолично, с толикой заботы в голосе, сказала Кучики. Видимо, в ней проснулась женская солидарность. – Позволь узнать, как это получилось?
- Я уже сказал, что вас это не касается. Как получилось, так и получилось, нечего лезть в мои дела.
- Это просто интерес... Я, знаешь ли, тоже о ребёнке подумывала...
- Вот и отлично! Идите отсюда, трахайтесь, рожайте, живите полной жизнью, а Иноуе оставьте Чётвёртому. Он её так любит. Да и она с вами не пойдёт.
- Хм – впервые за долгое время ожил Чад – знаете, а он прав.
- Что? – опять заверещал Исида – Садо-кун и ты туда же?!
- Ичиго, мы хотим убедиться, что ты не лжешь – уверенно заявила Кучики.
- А на слово уже не верите?
- Нет – отрезал Ренджи – только не предателю.
- Ой-ой-ой. Ладно, идёмте за мной. И не отставать, а то заблудитесь.
Нулевой развернулся и ушёл в сонидо. Остальные последовали за ним.

Орихиме встретила друзей улыбкой. Возвращаться она отказалась. На вопли типа: “И ты с этим ублюдком?!” она краснела и говорила, что здесь Шифер, и она останется с ним. “Этот ублюдок” стоял у стены, поглаживая живот, и ухмылялся, типа: “Я же вас предупреждал, тупые недоверчивые шинигами”. Потом проводил их до выхода из Лас Ночес и, открыв гарганту, пнул в портал и помахал ручкой на прощание.

Вернувшись в комнату, Ичиго радостно проблевался и рухнул на кровать, решив доесть свои фрукты. Гриммджо в комнате не наблюдалось, что слегка напрягало. Через час беспрерывного пережёвывания витаминов, зашёл Заэль, сделал укол, проверил пульс, сделал быструю диагностику, нахмурился, взял кровь из вены и удалился, бросив на прощание, что проверит анализы и скажет, что грозит будущей мамаше. Через ещё два часа вернулся Гриммджо.
- Ну и где тебя носило? – недовольно спросил Ичиго, даже не посмотрев на благоверного.
- В мире живых. Как говорится, они тут, мы там – ухмыльнулся Джагерджак, ложась рядом – как ты себя чувствуешь?
- Уставшим. А что ты там делал?
- Искал для розового пидараса какие-то книги и оборудование.
- Это он к родам готовится, значит... Понятно... – Куросаки вздохнул, прижимаясь к Шестому ближе – у меня что-то не в порядке там... Он кровь брал... Чёрт, я боюсь теперь...
- Не бойся – Гриммджо обнял любимого, целуя его в висок – справимся. Надеюсь, что ничего страшного. Ты, главное не волнуйся.
- Угу...- удобней устраиваясь в объятиях. Потом приподнял голову – Гримм?
- Мм?
- Ты меня не бросишь? – дрожь в голосе, от которой у Джагерджака сердце защемило. Кажется, Ичиго, наконец, признался самому себе, что не может без него.
- Нет, конечно, дурак – нежно чмокнув мягкие губы – отдыхай. А, кстати, ты выпроводил этих твоих друзей?
- Ага. Иноуе им сказала, что останется с Улькиорой... в общем, мы их послали.
- Рыжие придурки.
- А ты голубой мудак.
- Но любимый?
- Не дождёшься.
Гриммджо ещё раз поцеловал любимое недоразумение.
Чёрт, это ведь так... Неужели кто-то всё же решил спасти его душу, подарив вот это нежное рыжее солнце. Неужели, всё это происходит на самом деле? Так бывает разве? Он всегда был один. Скитался по серой пустыне, пожирая себе подобных и борясь за существование. Бесконечно долго заботился только о себе. А сейчас... Сейчас был рыжий мальчишка, добровольно ставший таким же, как сам Шестой, не потеряв при этом своей человеческой души. Сейчас Джагерджаку было, о ком заботится. Было, кого защищать. Была цель. Но более весомая, чем раньше. Ведь, тогда ему нужно было только выжить, а теперь нужен был Ичиго...
“Желания всё же сбываются” – подумал Гриммджо прежде, чем заснуть. А что будет завтра – продолжится затишье, или разразится буря – тут уж, как повезёт.

@темы: яой, моё бредоизлияние, Кысо/Клубничка, Хлорка